В последнее время стали вновь появляться публикации и частные высказывания в социальных сетях, посвященные уже набившей оскомину теме «какая церковь в России является традиционной, а какая нет».
Корни этой темы лежат в, до сих пор не оформленных юридически государственно-конфессиональных отношениях между РФ и религиозными объединениями. В Преамбуле Федерального закона от 26 сентября 1997 г. N 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»[1], содержится указание на то, что российское светское государство признает особую роль православия в истории России. Далее идет ссылка на то, что составляющей неотъемлемой частью исторического наследия народов России являются не промаркированные христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии. Такого понятия как историческая преемственность конфессий в указанном рамочном законе, равно как и в других нормативно-правовых актах РФ не существует.
Тем не менее, понятие «преемственности» в общественном обороте существует. Какова же его природа?
Еще «Большая советская энциклопедия», чьи статьи отличались достаточным академизмом, определяла преемственность как «…связь между явлениями в процессе развития, когда новое, снимая старое, сохраняет в себе некоторые его элементы. Применительно к обществу различают две стороны преемственности: передачу социальных и культурных ценностей от поколения к поколению, от формации к формации и усвоение этих ценностей каждым новым поколением, каждой новой социальной системой. Преемственность — особый механизм «памяти общества», который осуществляет накопление и хранение культурной информации прошлого, на основе которой создаются новые ценности. Преемственность может быть непрерывной, когда культурные ценности прошлого постоянно функционируют в жизни общества, и прерывной, когда какие-либо ценности на время исчезают из культурного обихода. Преемственность обозначает также всю совокупность действия традиций , воспроизводящих нормы социального поведения, характерные для исторически прошедшей общественной реальности»[2].
Таким образом, преемственность – это понятие социокультурное и государство, выстраивая свои отношения с религиозными объединениями, учитывает фактически сложившиеся отношения в сфере реализации гражданами конституционной свободы совести.
В юридическом поле существует также понятие «правопреемства» , которое представляет собой переход прав и обязанностей от одного субъекта правоотношений к другому, когда правопреемник становится на место своего предшественника во всех правоотношениях, к которым применяется правопреемство. При этом происходит замена субъектного состава правоотношения, при сохранении первоначально существа правоотношения. Как отмечал В.С.Толстой, правопреемство — это «прекращение прав и обязанностей у одних лиц и причинно связанное возникновение их у других в том же или ином объёме»[3].
Примером универсального правопреемства применительно к организациям различных форм является правопреемство при реорганизации юридических лиц. В этом смысле РПЦ не является правопреемницей Православной церкви Российской Империи, так как Революция устранила все прежние правоотношения и православная религиозная организация была зарегистрирована заново в советской республике, как новый субъект. Историческая, духовная и культурная преемственность при этом, несомненно, сохранилась. А вот нынешняя Русская православная церковь является правопреемницей ПЦ, функционировавшей в период СССР, пройдя соответствующую перерегистрацию в соответствии с новым законодательством после принятия Конституции 1993 г.
Сегодня объективно сложились отношения, которые позволяют маркировать как преемственные отношения, сложившиеся в православной церкви, традиционной буддистской сангхи, исламской умме и других традиционных конфессиях в РФ. Часть из религиозных организаций являются юридическими правопреемниками бывших в СССР.
У новых и молодых протестантских образований преемственность, как социокультурное явление также присутствует. Это вопрос их духовного выбора той или иной традиции, конфессионального наследия определенной религиозной школы, которым было сделано предпочтение и т.д. У лютеран – это прежде всего преемственность в учении, выраженном в конфессиональных вероучебных книгах, прежде всего в «Аугсбургском исповедании» и «Книге Согласия».
Так, по аналогии, ученый развивающийся в русле определенной школы, представляет ее продолжающуюся преемственность. Собиратель марок – продолжает славную преемственность филателистики. Фольклорный ансамбль, исполняющий песни хантов, преемник этой древней прекрасной традиции. Юридически «преемственные отношения» могут быть оформлены в качестве добровольного объединения граждан, которые гарантированы Конституцией и соответствующими законами. Граждане могут создавать клубы филателистов, индианистов, религиозные объединения и т.д. Государство в этот процесс не вмешивается. Его интересует только вопрос общественной безопасности, который осуществляется на стадии регистрации общественного (религиозного) объединения путем проведения соответствующей экспертизы и впоследствии путем контроля за деятельностью организации. В случае, если организация представляет с точки зрения государства опасность общественным отношениям, ей делаются предупреждения, она может быть снята с регистрации и ликвидирована по решению суда, объявлена экстремистской и т.д.
Вопрос преемственности решается через взаимное признание гражданами, входящими в общественные (религиозные) объединения деятельности друг друга. Например, один клуб филателистов может не признавать другой в качестве «истинного», в силу того, что в последнем граждане коллекционируют «погашенные марки», а они считают, что предметом коллекционирования у «истинных филателистов» могут быть только «не гашенные». Или две религиозные организации, чувствующие общность исповедуемой традиции, могут объединиться, путем подписания соответствующего соглашения о сотрудничестве и взаимном признании.
Следует отметить, что правопреемство в отличие от преемственности касается в первую очередь вопросов собственности. В то время как преемственность – традиции. Как в случае с браком – он, фиксируя особый статус вступающих в него, и решает прежде всего вопрос имущественных отношений супругов, а вот любовь – это вопрос другого порядка и она никак зарегистрирована быть не может. Она может только наблюдаться между супругами. Но в браке ее, увы, может и не быть, что не делает брак при этом не действительным.
Федеральный Закон от 30 ноября 2010 г. N 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности»[4], который ошибочно еще называют «законом о реституции», определил порядок и условия передачи религиозным организациям собственности религиозного назначения. Однако, указанный закон не содержит ни одного определения, или даже намека на такие термины, как «преемственность» или «правопреемство». То есть, при решении вопроса о передаче религиозной организации собственности должны учитываться не декларируемая членами организации приверженность определенной традиции (преемственность), и даже не право на бывшую церковную собственность. Строго говоря, закон рассматривает лишь порядок передачи имущества, а вот решение о его передаче решается органом исполнительной власти исходя из равных прав зарегистрированных в законном порядке религиозных объединений. Имеется лишь одна оговорка. Так, согласно пункту 4 статьи 3 указанного закона, передача имущества религиозного назначения религиозным организациям осуществляется уполномоченным органом с учетом конфессиональной принадлежности указанного имущества. То есть, синагогу нельзя передать под мечеть, а кирху под костел и т.д. Хотя на практике этот принцип иногда нарушается, как это было в связи с передаче лютеранских храмов Русской православной церкви в Калининградской области.
В силу объективно сложившихся исторических обстоятельств у большинства протестантов в силу их молодости никакого имущества религиозного назначения не было. То есть возвращать и передавать таким образом нечего. Можно только строиться, что активно протестантские конфессии и делают.
Была собственность у реформатской и лютеранской церквей. Первые представляют собой весьма малочисленную группу в России, да и бывшей собственности данной конфессии тоже не много. А вот у лютеран собственности сохранилось много. До Революции практически в каждом уездном городе Российской Империи была кирха и иные объекты религиозного назначения. И именно вопрос о собственности внес наибольший разлад в существующие лютеранские религиозные объединения России.
Желание получить всю бывшую собственность в свое единоличное пользование заставляет такие структуры, как Евангелическо-Лютеранскую Церковь Ингрии на территории России- ЕЛЦИ[5] и Евангелическо-Лютеранскую церковь в России и других государствах- ЕЛКРАС (дочернюю структуру Evangelische Kirche in Deutschland: EKD [6], в которой, в свою очередь, «благословляют» гомосексуальные браки) выдвигать в качестве главного аргумента своих притязаний на лютеранскую собственность – аспект их «преемственности» и «правопреемства».
Как уже было доказано выше, «преемством» эти церкви (впрочем, как и другие), в силу самого факта принятия на себя культурной традиции лютеранства, несомненно обладают. Тут действует принцип – «назвался груздем – полезай в кузов». Червивый ты груздь, однополый, или ядовитый, это вопрос уже второго плана. Складывающиеся в обществе отношения сами определят статус такого груздя. А вот «правопреемством» по отношению к Евангелическо-Лютеранской Церкви Российской империи эти структуры не обладают, так как юридически были созданы уже после принятия Конституции 1993 г. Но это и не важно, так как, исходя из действующего законодательства ни «преемство», ни «правопреемство» не являются категориями, которыми оперирует «закон о реституции». В судебной практике при решении наследственных дел мне также часто приходится объяснять гражданам, что на право наследования наличие у них ордена Красного знамени и выслуги лет никак не влияет. Суд просто не принимает во внимание обстоятельства, которые не относятся к делу.
У Евангелическо-Лютеранской Церкви Аугсбургского исповедания – ЕЛЦ АИ[7] также имеется «преемственность» в духовном и социокультурном аспекте, что подчеркнуто уже в самом названии этой церкви. В составе ЕЛЦ АИ находятся старейшие приходы на Алтае, Воронеже, в Москве, которые ведут свою традицию с 16-го века.
Почему же ЕЛЦИ и ЕЛКРАС выдвигает в качестве «оснований» при получении конфессиональной собственности на не действенные аргументы. Возможно это вопрос относится к отсутствию серьезных юридических служб в данных религиозных объединениях или отсутствию иных аргументов. Или банально хочется получить все в единоличное пользование. Очень обидно, что на пляже, кроме тебя оказывается еще кто-то, а ведь была иллюзия, что он принадлежит только нам, когда мы пришли. Подходят другие отдыхающие, расстилают коврики, ставят зонтики и…собственно отдыхают. И аргумент, что мы «пришлю сюда раньше вас», мы лучше знаем как правильно загорать и т.д. не действуют. Но факт того что ты не один на пляже, нужно просто признать. Иначе есть шансы испортить отдых другим и себе, а вместе с ним и нервы.
Какие же аргументы действительно являются определяющими в процессе получения бывшей конфессиональной собственности? Фактически сложившиеся отношения, которые включают в себя существование религиозной общины, прошедшей государственную регистрацию (а значит признание со стороны государства ее конфессиональной принадлежности), потребность этой общины в конкретной собственности для осуществления своей деятельности, общественную безопасность и возможно общественную пользу, которая эта община приносит или может приносить. Последнее слово в вопросе о передаче собственности решается органом исполнительной власти, который исходя из Конституции и профильных законов не должен отдавать предпочтения той или иной конфессиональной религиозной организации.
То есть, принцип «кто первый встал – того и тапки» действует в данном случае не только как реализуемая справедливость согласно Конституции, но и как важный принцип отделения любой церкви от светского российского государства.
В завершении следует заметить, что государство конечно же заинтересовано в том, чтобы участники общественных отношений могли договариваться между собой, искали пути консолидации и интеграции, что и декларирует Евангелическо-Лютеранская Церковь Аугсбургского исповедания — ЕЛЦ АИ, предлагая взаимное признание (хотя с церквями, толерантно относящимся к «однополым бракам» это сделать крайне сложно ) и совместное пользование бывшей конфессиональной собственностью, которой передано ЕЛЦ АИ уже не мало. Ответной реакции пока не следует… Действительно, бывает очень рудно признать и принять тот факт, что ты не один проживаешь в коммунальной квартире. С соседями нужно начинать договариваться и учитывать их интересы. Иной альтернативы нет. Иначе «коммунальная война», а в ней , как известно, выигравших не бывает…
Константин Андреев
[1] Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. N 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»// http://base.garant.ru/171640/1/#block_999
[2] В. А. Кругликов./Преемственность//Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия. 1969—1978. с.453.
[3] Толстой В. С. Исполнение обязательств.: М., 1973. с. 173.
[4] Федеральный закон от 30 ноября 2010 г. N 327-ФЗ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности»// http://base.garant.ru/12180712/
[5] Евангелическо-Лютеранская Церковь Ингрии на территории России- ЕЛЦИ// http://elci.ru/
[6] Evangelische Kirche in Deutschland: EKD//http://www.ekd.de/
[7] Евангелическо-Лютеранская Церковь Аугсбургского исповедания // www.luther.ru